Голубятня

Анатолий Исаев

                                                        Голубятня.
                                   Послевоенная мозаика.

             Коля и Витя гоняли голубей. В первые послевоенные годы многие из ребят в Зацепском тупике занимались этим делом. Взрослые и другие ребята к голубятникам относились по-разному: одни им завидовали, другие – их осуждали, мол, пустое это дело. Но Коле и Вите было интересно заниматься с голубями. Строить для голубей голубятню, загон-нагул, обтягивать его сеткой. Особенно ухаживать за этими своеобразными птицами, их повадками, привязанностью к человеку и податливостью к дрессировке. Интересно было смотреть на жизнь голубей, на то, как они летают, клюют, чистят перышки, конфликтуют между собой, на привязанность и любовь голубей друг к другу, на строительство своих гнезд, на высиживание яиц, появление потомства и уход за ним, наблюдать стайный образ жизни. Люди, выходя утром из дома, видели, как над домами кружит стая голубей, и на душе у них становилось немного теплее и светлее. Останавливались, несколько минут смотрели на полет птиц, показывали на них руками. Иногда люди сами просили ребят «поднять» голубей, чтобы, глядя на их полет, немного отвлечься от тяжелых будней.  Некоторые про себя думали – и почему у людей нет крыльев, чтобы улететь куда-нибудь, где нет беспросветной нужды и нищеты, в теплые солнечные края, где много овощей и фруктов, где у людей радостные лица. Видя полет птиц, сердца и души людские оттаивали и смягчались. Соседи по двору приносили ребятам корм для голубей, а кто и просто давал деньги на покупку корма. Для покупки корма ребятам иногда приходилось ездить на Птичий рынок и продавать молодняк. 
         Стоял теплый летний день. Пять лет прошло после окончания войны. Жизнь в Москве с трудом восстанавливалась. Отменили карточки. Заменили старые деньги на новые. Прошла амнистия. Заводы начали понемногу переходить на выпуск продукции гражданского назначения, ширпотреба.
         В летние каникулы ребята много времени проводили с голубями. Ежедневно надо было их кормить, поить и выгуливать. Хотя бы два-три раза в день поднимать их в воздух, где бы они минут по десять-пятнадцать смогли полетать. Голубей было штук тридцать: пегие, чеграши, плекие, почтовые, трубачи, хохлатые. Особо выделялись среди них так называемые почтовые с серовато сизым оперением, более крупные по размерам, с большими наростами на клювах, на длинных ногах и большими выразительными глазами. Они гнездились на голубятне особняком от других голубей. Их было немного – штук шесть-семь. И что интересно, когда «поднимали» всю стаю, то почтовые после взлета отделялись от основной стаи, собирались вместе и улетали в одну и ту же сторону. Полет их был стремителен и продолжался долго, порой до полутора часов. Они как внезапно улетали, так и внезапно прилетали, но уже с противоположной стороны и камнем падали на голубятню.
        В один из таких теплых летних дней ребята, уже под вечер, подняли стаю в небо. В это время откуда ни возьмись к стае прибился чужой и круг за кругом стал летать над голубятней. Ловля чужих у голубятников была своеобразной охотой, захватывающим действом. Поймать чужого было своего рода искусством. Было несколько причин, по которым чужой давал себя поймать. Это и естественный инстинкт – влечение голубей друг к другу, их прочная привязанность друг к другу. Другой причиной был голод. Садясь на голубятню чужой начинал усердно клевать зерно. И третья причина – это поесть, отдохнуть ночь и на следующий день покинуть гостеприимный дом, если представится такая возможность. Но на этот раз все пошло по другому. Голуби плавно снижаясь, стали один за другим садиться на сетчатый загон и смело заходить внутрь голубятни, разлетаться по своим гнездам. Но чужой не последовал за стаей, а взмыл вверх и уселся на край крыши недалеко стоящего семиэтажного дома-общежития мясомолочного института.
         Все быстрее и быстрее наступала темнота, а голубь и не думал слетать вниз на голубятню. Тогда ребята решили его поймать руками с наступлением полной ночной темноты, когда птицы плохо видят. Тут нужна не только быстрота и ловкость человека, но и знание повадок птицы. Вообще голубятники – это мужественные, добрые и бесстрашные люди. Как правило, все крыши и чердаки близлежащих домов они знали досконально. Эти двенадцати-четырнадцатилетние пацаны могли свободно по приставным к стене пожарным лестницам залезать на крышу семиэтажного дома. Или по водосточным трубам залезть на карниз третьего и четвертого этажей и пройти по нему от одного края дома к другому. И в этот раз, дождавшись полной темноты, Николай и Виктор по пожарной лестнице быстро поднялись на крышу общежития и, тихо продвигаясь, стали приближаться к тому месту, где сидел чужой. Когда до голубя оставалось метров шесть, ребята легли на крышу и медленно друг за другом поползли к нему, впереди Николай, за ним Виктор, который подстраховывал друга, держа его за одну ногу. В таком положении ребята то двигаясь, то замирая, стали приближаться к сидевшему на самом краю карниза голубю. Когда до голубя оставалось сантиметров 50-60, ребята затаились, чтобы голубь мог успокоиться и задремать. Реакция Николая была молниеносной. Держась одной рукой за ребро кровли крыши, другой он схватил голубя и медленно задом стал отползать от опасной зоны. Засунув голубя за пазуху рубашки, ребята двинулись к одному из так называемых «слуховых» окон, через которое можно было попасть на чердак здания, оттуда на внутреннюю лестницу и по ней спуститься на первый этаж. Потом, выбрав момент, когда дежурная вахтер отвернется, пробежать мимо нее на улицу. Это был их уже давно отработанный прием.
           Но тут произошло непредвиденное. Когда ребята подходили к намеченному ими слуховому окну, из него неожиданно появилась грузная, огромная фигура коменданта здания. Этого злого, вечно пьяного человека. И чем бы для ребят эта встреча закончилась, не трудно догадаться. С криками и угрозами: - «Попались мерзавцы, паразиты, хулиганье. Я вам сейчас все руки, ноги переломаю», сопровождая это отборным матом, он двинулся по отлогой крыше на ребят, преградив им путь к отступлению.
       Находясь в стадии приличного опьянения и боясь как бы самому не свалиться с крыши, комендант медленно, цепляясь за края кровли, стал надвигаться на них. Ребята были значительно шустрее коменданта, стали убегать на другой конец крыши, где в торце здания имелись небольшие по размерам балкончики. Четко сориентировавшись по коньку крыши, Николай лег на живот и стал задом сползать с крыши. Сначала он спустил ноги, туловище и затем  весь завис над маленьким балконом, держась руками за водосточный жёлоб крыши. Он посмотрел вниз, проверяя симметрично ли он висит, и, сделав несколько перехватов, спрыгнул на балкон. Такого трюка никто из дворовых ребят еще не делал. Грузная фигура коменданта медленно надвигалась на Виктора. Он слышал удар ног Николая о пол балкона и затем его приглушенный голос: – «Витек, давай прыгай». Проделав те же движения, что и Николай, Виктор сначала завис на руках с крыши, затем немного качнувшись, спрыгнул на балкон последнего этажа здания. Потом он пожалел, что качнулся, потому что при падении на балкон его ноги ушли несколько вперед и его отбросило на металлическое ограждение балкона, сильно ударившись о него спиной. В горячке он не сразу почувствовал боль. Вскочив на ноги, Виктор  и Николай с голубем за пазухой, стремглав побежали по длинному коридору общежития, спустились вниз и, не обращая внимания на сидевшую с раскрытым от изумления ртом вахтершу, выскочили на улицу. Забежав за угол соседнего дома, ребята стали наблюдать, что будет дальше.
          Спустя несколько минут, на улицу выбежал комендант. По его бегу и движениям можно было определить, что он заметно протрезвел. Осмотревшись по сторонам, он побежал в сторону здания, где находились балконы. Под балконами были насыпаны кучи угля для расположенной с той стороны котельной. Взбежав на угольные кучи, комендант стал лихорадочно осматривать их, то поднимая, то опуская голову. Он искал упавших с крыши ребят. Не найдя их, он несколько успокоился и, держась за грудь, медленно вошел в общежитие.
        На следующий день комендант, подойдя к голубятникам, поздоровался с ними, приветливо улыбнулся и дружелюбно сказал: «Очень рад вас видеть живыми, всю ночь не спал, вы уж меня старика извините, хлопцы. Запретить вам лазить на крышу я не могу, да и бесполезное это дело, вы все равно залезете. Поэтому я вас об одном прошу, если лазите, старайтесь не проломить железо, чинить крышу сложно. И не прыгайте больше на балкон, а то у меня вчера был сердечный приступ после того, как вы исчезли с крыши. Если вам что надо для голубятни, приходите ко мне, помогу».
           О нравах и повадках голубей можно много писать и говорить. Но вот однажды был такой случай. В один из теплых летних дней, ранним утром, на сетчатый нагул для голубей внезапно сел чужой голубь. Голубь был невзрачным, так обыкновенный плёкий чеграш. Слетев с нагула на крышу сарая, он стал яростно клевать рассыпанные зерна вместе с другими голубями. Все бы ничего, такого рода явления среди голубей случаются нередко. Но одно обстоятельство привлекло внимание ребят – голубь был окольцован.
        Чтобы голубь не успел насытиться и улететь, ребята потихоньку стали всех голубей загонять обратно в нагул. Чужой вместе с другими спокойно зашел в сетку, через окно влетел в сарай и сел в угол на насест, как на свое давно облюбованное место.  На ноге красовалось кольцо, на котором были выбиты буквы ВЧ, трехзначный номер и звездочка. Чтобы голубь не улетел, ребята подвязали ему крылья. Где-то с неделю голубь гулял по крыше сарая с подвязанными крыльями. Вместе с другими спокойно заходил в сарай. После этого ребята рискнули его развязать и вместе с другими голубями подняли «в лет». Сделав несколько кругов, стая вместе с «окольцованным» благополучно села на голубятню. Так продолжалось почти месяц.
           Ребята уже свыклись с мыслью, что чужой прижился на голубятне и пройдет еще какое то время и он найдет себе голубку  для основания своего гнезда. Но в конце августа ранним утром, когда голубятники выводили голубей из сарая сначала в нагул, затем на крышу, дав им перед гонкой хорошенько поесть, окольцованный, выйдя из нагула, внезапно сорвался в лет и, сделав над голубятней круг, улетел в неизвестном направлении. Ребята несколько дней обходили знакомых в округе голубятников и интересовались - не ловили ли они окольцованного голубя. Но все без исключения говорили, что не ловили.   
            Устраиваемые властями дважды в год – на первое мая и седьмое ноября, военные парады и демонстрации трудящихся были своего рода искусственными общественными мероприятиями. Однако они, так или иначе, все же заставляли людей готовиться к ним, участвовать в них, одеваться по-праздничному. Демонстранты, одетые по-праздничному, собирались на своих предприятиях или в учреждениях рано утром, часов в семь, затем стройными рядами с песнями под аккомпанемент заводских оркестров и просто отдельных любителей-музыкантов шли к районным колоннам и уже сборные многотысячные колонны к одиннадцати часам подходили к Красной площади, то есть к окончанию военного парада, которому отводился час времени.
          Военный парад и демонстрация трудящихся начинали свое шествие через Красную площадь от Исторического музея в сторону Храма Василия Блаженного  и памятника Минину  и Пожарскому.
           Колонны демонстрантов украшались различными транспарантами, искусственными цветами, разноцветными шарами. Несли большие щиты и целые конструкции с показателями производственных достижений во всех сферах деятельности советского человека. Несмотря на их искусственность, демонстрации все же создавали у людей праздничное настроение. Большинство москвичей, кто не участвовал в праздничных демонстрациях, выходили на улицы, чтобы «в живую» посмотреть на движущиеся танки, пушки, ракеты, бронетранспортеры и другую военную технику. Особенно большой интерес к этому проявляли дети. Многие люди радостно приветствовали солдат возгласами и разноцветными флажками, бросали им цветы. Да и у самих солдат участие в параде на Красной площади было торжественным мероприятием и почетной обязанностью, к которым они достаточно скрупулезно готовились. И у простых людей, и у солдат такого рода мероприятия вызывали в душе чувство гордости за страну.
          Особенно много москвичей собиралось на улицах: Ордынка, Пятницкая, Валовая, Серпуховская, Люсиновская, которые были первыми улицами с юга от центра города и по которым проходила вся военная техника после завершения парада на Красной площади.
        В такие дни и Николай с Виктором сажали своих голубей в два садка и к десяти часам уже стояли на Добрынинской площади среди собравшихся москвичей. И как только первые танки, пушки и бронетранспортеры выезжали на площадь под приветственные возгласы москвичей, ребята выпускали стаю голубей, которая, сделав несколько кругов над площадью, улетала домой.
       Сидя у себя в сарае и ухаживая за голубями, ребята мечтали и размышляли о том, что будет у них впереди, как сложиться их жизнь, кем бы они хотели стать. Война наложила свой тяжелый и суровый отпечаток на психологию этих юнцов, на формирующийся молодой характер, на отношение их к миру. Мечты Виктора и Николая в ту пору однозначно сходились и вырисовывались в то, что они, как подрастут и закончат семь классов, обязательно пойдут в мореходное училище. То ли жажда повидать мир, то ли военная пропаганда тех лет, то ли просто форма военных моряков, но эти двое ребят для себя четко определили, что пойдут во флот.   
            В соседнем дворе жил еще один заядлый голубятник – дядя Федор. Работал он кузнецом. У него была своя простая, но интересная и тяжелая судьба. Еще задолго до войны, Федор поступил учеником кузнеца на небольшой авторемонтный завод на Мытной улице. Любил Федор спорт – играл в футбол, занимался боксом, борьбой. Благо, что стадион был рядом. Но, в человеческих судьбах многое зависит от случая, в хорошую или плохую сторону. Он был молодым, сильным, статным парнем. Три года как женился и у него уже появились дети, погодки – девочка и мальчик. Казалось жить семье, да радоваться. Но, злодей случай сыграл с ним роковую шутку. Однажды после работы Федор возвращался домой, когда на Добрынинской улице на него напали трое ребят, пытаясь, то ли отнять деньги, то ли раздеть. Но произошла драка. После очередного удара Федора, один из нападавших так сильно отлетел от него, что, падая на землю, головой ударился о трамвайный рельс. Удар был такой силы, что парень скончался на месте. Двое других сразу убежали, а Федора арестовала подоспевшая милиция. За неумышленное убийство Федору дали десять лет лагерей. Но, вскоре началась финская война и Федора, как многих других заключенных, выпустили из тюрьмы и направили прямо на фронт в штрафной батальон. Причем в разведроту. Вот тут-то и пригодились его навыки в боксе и борьбе. Его боевые подвиги уже тогда были отмечены правительственными наградами.
          После финской войны Федор опять вернулся на свой завод в свой цех. Он не курил, не пил, стал снова заниматься спортом на соседнем с заводом стадионе. Его физической силе многие завидовали. При входе в цех была курилка, где стоял аппарат с газированной водой и баллоны с газом. Перед началом смены Федор делал своеобразную зарядку. Брал один из пустых баллонов, поднимал его над головой и делал несколько приседаний с ним. Но мирная жизнь была недолгой. В сорок первом началась новая, более продолжительная и кровопролитная война. В первые же дни Федора забрали в армию и направили на фронт и опять в разведроту. Федор воевал отменно. Несколько раз был ранен. Многими орденами и медалями был награжден. Дошел до Берлина.
         Война не только калечила людей физически, но и ломала судьбы людские. В сорок третьем на фронте он узнал, что жена его бросила, сошлась с директором какой-то столовой, что находилась недалеко от Павелецкого вокзала.  Большинство женщин в военные годы сохраняли верность своим мужьям до конца войны. Но некоторые не выдерживали всех испытаний, которые принесла война и, не дождавшись мужей или после получения «похоронок» с фронта, выходили замуж за других. На такой путь женщин толкала тяжелейшая нужда и забота о хлебе насущном и постоянные мысли о том, как прокормить себя и малых детей.
         Находясь в госпитале после очередного ранения, Федор познакомился там с молоденькой медсестрой и после войны они вместе приехали домой в Москву. Власти дали ему небольшую комнатку в коммуналке в доме, недалеко от прежнего жилья, где он и поселился со своей новой молодой женой. Построил во дворе голубятню. Работать пошел все на тот же завод кузнецом. Может война, может быть измена жены, тяжелые условия послевоенной жизни, несправедливость и страх перед будущим, но в поведении и психологии Федора что-то надломилось. Он часто и беспричинно стал пить.
        Ежегодно в день Победы он надевал военную солдатскую форму, все боевые награды и уходил из дому. К обеду Федор уже был сильно пьян. Приходил во двор, ложился на длинный стол, который стоял посредине двора и за которым вечерами сидели мужики и дворовые ребятишки. Кто играл в домино, кто в шахматы и шашки. Часа два Федор спал на столе. Его никто не будил, даже дети переставали играть и старались не шуметь, чтобы не разбудить дядю Федора. Взрослые одергивали детей, чтобы те не кричали и не беспокоили его. Примерно через два часа Федор просыпался и шел домой.
         Спортом он перестал заниматься. Больше внимания он уделял голубям и своему сыну, с которыми он много времени просиживал в своей голубятне. Иногда некоторых голубей Федор с сыном вывозил за город, особенно летом, когда он вместе с молодой женой и детьми от первого брака выезжал по выходным купаться на речки Пахру, Клязьму или в Серебряный бор,  и там выпускал их. Голуби благополучно возвращались домой. 
        То ли пережитое и увиденное на двух войнах, то ли от какой-то житейской безысходности, то ли от тяжелой работы увлечение спиртным не прошло бесследно для  Федора. В пятидесятом от обширного инфаркта сердце Федора не выдержало, и он умер. На похороны собралось много народу. Тут были и две его жены, прежняя и новая, которая была беременная, и двое его уже достаточно взрослых детей, все соседи по дому и двору; пришли начальство, его друзья и знакомые по заводу. Хоронили Федора на Даниловском кладбище. Это примерно пять-шесть остановок на трамвае от дома.
       Его сын Алексей с друзьями собрали всех голубей Федора в три больших садка, и, когда гроб закопали, голубей выпустили на волю. Но, что было самым странным в поведении голубей, ни один из них домой не вернулся. Все недоумевали и не понимали такое поведение голубей, которых не раз вывозили на значительно дальние расстояния и они возвращались, а тут рядом – и не вернулись. Видимо и голуби чувствовали, что хозяина не стало. Видимо существовала сильная привязанность их к человеку, который о них заботился, кормил изо рта и из рук. Следил за новыми выводками, чистил голубятню. Ртом разжевывал зерна и давал кашицу птенцам, пока те сами  смогут клевать и «встать на крыло». Когда Федор входил в голубятню, голуби просто облепляли его со всех сторон. Целый год голубятня пустовала, после чего Алексей ее разобрал.

...Да!